Всеволод Саввич Мамонтов
Мамонтовы – владельцы усадьбы в Головинке
В XIX в. Головинкой владели дворяне Сухотины. В краеведческой литературе встречается рассказ о том, что в 1842 г. в Орле некоторое время проживал Иван Федорович Мамонтов, купец, основатель акционерного общества «Московско-Ярославская железная дорога», отец знаменитого мецената Саввы Мамонтова. Якобы он купил у помещиков Сухотиных усадьбу в Головинке. После его смерти наследство перешло к его сыну, Савве Ивановичу Мамонтову, а он, в свою очередь, в 1880 г. подарил 1/3 часть усадьбы невестке, жене сына Всеволода – Елене Дмитриевне, урожденной Свербеевой (1877 – 1971). Сведения эти не верны. Достаточно обратить внимание на год рождения Е.Д. Свербеевой: в 1880 г. ей было всего три года. О владельцах же Головинки в конце XIX – начале ХХ в. имеется следующая информация.
Родителями Елены Дмитриевны были Дмитрий Дмитриевич Свербеев (1845 – 1920) и Екатерина Федоровна, урожденная Сухотина (1849 – 1895). Д.Д. Свербеев с 1886 по 1892 г. занимал пост тульского вице-губернатора, затем, с 1892 по 1905 гг. – губернатора Курляндии. Семья была лично знакома с Львом Николаевичем Толстым, состоя с ним в отдаленном родстве, часто бывала у него в Ясной Поляне, в Туле и в Москве. У Дмитрия Дмитриевича и Елены Федоровны было шестеро детей: Сергей (1872 – 1905), Мария (1873 – 1923), Николай (1875 – 1905), Елена (1876 – 1971), Федор (1878 – 1952) и Любовь (1879 – 1958).
Морские офицеры, братья Сергей Дмитриевич и Николай Дмитриевич Свербеевы погибли в бою при Цусиме. Сестры Мария, Елена и Любовь Свербеевы получили «скромное» по меркам XIX столетия образование, т.е. знали иностранные языки – английский, французский и итальянский, много читали на всех известных им языках, и очень любили театр. Сохранилась фотография Елены Свербеевой, участвовавшей в постановке «Снегурочки» в домашнем театре Саввы Ивановича Мамонтова в 1897 г.
Бабушка сестер по материнской линии Любовь Николаевна Сухотина завещала внучкам имение Головинка (вот откуда берется, на самом деле, 1/3 часть имения у Елены Свербеевой-Мамонтовой).
Сцена из спектакля Снегурочка. Снегурочка: Е. Д. Свербеева. Весна: В. С. Мамонтова. Фото 1897 г.
Об «очаровательных дамах», сестрах-владелицах Головинки пишет в своих воспоминаниях художник Сергей Виноградов, приезжавший гостить в это имение на протяжении многих лет [2].
Старшая из сестер, Мария, в 1900 г. вышла замуж за князя Николая Владимировича Голицына, Любовь Дмитриевна, в 1911 г. – за Юрия Юрьевича Новосильцева, а средняя, Елена, в 1897 г. – за Всеволода Саввича Мамонтова. Из воспоминаний сына Марии Дмитриевны Кирилла Николаевича Голицына мы узнаем, что когда семья Мамонтовых разорилась, его «мать и тетя Люба отказались от своей доли в наследстве, уступив имение сестре», т.е. Елене Дмитриеве. «По-видимому, это было полюбовное семейное соглашение, не зафиксированное документами», – добавляет К.Н. Голицын [3]. Вот таким образом Головинка и стала «мамонтовской».
Елена Дмитриевна Мамонтова, урожденная Свербеева. Фото начала ХХ в.
Любовь Дмитриевна Свербеева
Мария Дмитриевна Голицына, урож. Свербеева
1. Голицын К. Н. Записки князя Кирилла Николаевича Голицына. М.,
1997. С.63.
2. Виноградов С.А. Дворянские гнезда (Из недавнего прошлого) //
Сегодня. 1936. 31 мая. № 150. С. 4.
3. Голицын К. Н. Указ. соч. С.63.
Из воспоминаний о Всеволоде Саввиче Мамонтове (1870 – 1951)
<…> Юность свою Всеволод Саввич провел в Москве, где учился в гимназии, а потом окончил физико-математический факультет университета в 1892 году. Каникулы проводил он в подмосковном своего отца – Саввы Ивановича, – прославленном Абрамцеве. В этой семье, где все интересы сосредоточивались вокруг искусства – живописи и театра, – охота была не в почете, и юный гимназист, а потом студент скромно пробавлялся походами в окрестностях Сергиева-Посада с подружейной собакой, в поисках тетеревиных выводков и уток по заросшей пойме Вори. Гораздо более увлекался одаренный тонким музыкальным слухом юноша театром, особенно итальянской оперой, и, – благодаря дружбе с погодком Федей Шаляпиным, – введенными Саввой Ивановичем в репертуар русских театров произведениями Римского-Корсакова. И если Всеволод Саввич наизусть знал почти все крупные произведения Гуно, Россини или Верди и всегда любил насвистывать арии из Тоски или Фра-Диаволо, с восторгом рассказывал о гастролях Мазини Томаньо или пленительной Ван Занд, то подлинной его любимицей была все же «Снегурочка».
В доме отца – все крупнейшие художники того времени. Атмосфера передвижников, домашние спектакли, в которых поет Шаляпин, а декорации пишут Поленов, Врубель и Васнецов. Интереснейшие поездки за границу, встречи со знаменитостями – актерами, художниками, литераторами.
Всеволод Саввич Мамонтов. Фото начала ХХ в.
В эту наполненную искусством жизнь вливается и деловая струя. По окончании образования Всеволод Саввич начинает работать в правлении созданных его отцом железных дорог. Ведь Савва Иванович, крупнейший железнодорожный деятель, – не столько делец-предприниматель, сколько фанатик идеи преодоления вековой отсталости горячо любимой России – непроходимого бездорожья, отбросившего окраины страны в средневековье. В это дело он вносит страстность и фантазию художника. Потому-то так легко удастся Витте подставить ему ножку и свалить. Всеволод Саввич сразу из сына миллионера, баловня судьбы, превращается в лишенного средств молодого человека, к тому же обремененного семьей. Он становится скромным инспектором в страховом обществе, в нем и тянет лямку до самой революции. Жизнь труженическая, нелегкая: только отпускное время скрашивается ставшими дорогими охотничьими досугами. К ним пристрастился Всеволод Саввич после женитьбы.
Всеволод Саввич Мамонтов с женой Еленой Дмитриевной, урожд. Свербеевой
Он женился на девушке, считавшейся в конце 80 годов первой красавицей в Москве да и в петербургских чванных салонах обращавшей на себя внимание, – Елене Дмитриевне Свербеевой, из семьи не знатной и отнюдь не богатой, но со старыми связями и признанными славянофильскими традициями. <…> Родной ее дядя, тульский помещик, зять и неизменный товарищ на охоте Льва Николаевича Толстого, Михаил Сергеевич Сухотин, природный псовый охотник, очень скоро заразил своей страстью мужа племянницы. Так Всеволод Саввич оказался наследником традиций русской псовой охоты, вдохновившей незабываемые страницы «Войны и мира».
Сделавшись, благодаря женитьбе, тульским помещиком – Елене Дмитриевне принадлежала часть, в неразделенном сухотинском имении «Головинка» (кстати сказать, хорошо известном по работам художника С. А. Виноградова) в сорока верстах от Спасского-Лутовинова – Всеволод Саввич завел – совместно с шурином Николаем Дмитриевичем, с двоюродным братом И. Ф. Мамонтовым. А. Ю. Новосильцовым и братьями Шатиловыми комплексную псовую охоту из десятка свор и стаи гончих в 10 - 12 смычков.
Туго ли приходилось скромному страховому инспектору, выручала ли сведенная десятина леса в насквозь бездоходном женином имении, – Всеволод Саввич охоту свою держал, всем ей жертвуя, и постепенно создал из нее первоклассный охотничий организм. <…>
Волков О. Жизнь охотника. Памяти В. С. Мамонтова // Альманах «Охотничьи просторы». 1957. №8 (http://borzoi.org.ua/index.php?itemid=1146)
Из воспоминаний художника Сергея Виноградова
Головинка – красивейшая усадьба, поэтическая, дворянское гнездо со всем укладом настоящего барства. Перед домом чудесный цветник, много роз, за которыми помимо садовника ухаживала красивейшая из женщин, сама хозяйка – сама похожая на розу. Сад кончался газонами и переходил в живописный парк с длинными липовыми и еловыми аллеями. А при самом выходе из цветника в парк, по обе стороны дорожки были большие ряды с цветами, метеолами, совсем днем невидными, начинающими жить только с вечера до утра. В сумерки вдруг они посылают такой волнующий аромат и такой сильный, что приносится издалека он к дому, к балкону, на котором сидишь в обществе очаровательной женщины – розы.
Парк большой, десятинах на сорока, постепенно в нем кончались аллеи и переходили они в заросль, в лес.
Осенью, гуляя в парке, всегда поднимаешь много вальдшнепов, с шумом вырывающихся почти из под ног.
Серов В.А. Портрет Всеволода Саввича Мамонтова. Этюд. 1887
Имение совсем небогатое, но как раз хватало, чтобы поддерживать довольную и красивую жизнь и это лучше богатства. Была многочисленная дворня, была псовая охота со множеством борзых собак и большой стаей гончих.
<…> В кабинете на столе лежала в краном сафьяне тетрадь, в ней все навещавшие Головинку писали что-то. Много восторженных записей о поэзии усадьбы было. Писали постоянно живущие, гостящие, а их было не мало.
<…> Как-то пришел из соседних «Кочетов», верст за шесть, где он жил у дочери, Лев Толстой. Написал в тетради: «Был в Головинке, но никого не застал, жаль. Лев Толстой». Уж как же мы тужили! Нужно же было случиться, что все разбрелись, а ведь народу по обыкновению в усадьбе было много, а тут одни слуги остались только в доме...
<…> А какое поклонение было очаровательным дамам – владелицам-сестрам! И какие только люди не бывали эти поклонники. Приезжал нередко безнадежный вздыхатель из своего богатого харьковского имения милый очень граф многодетный, но такой неказистый, робкий, что прозвали его уничижительно «граф Пяткин» за неуклюжую походку.
Виноградов С.А. Под летним солнцем.
Одно лето ожидался, должен был приехать французский герцог. Почти ежедневно в эту степную глушь шли его письма из Франции к одной из очаровательниц – сестер. Мы с любопытством ждали, уж очень интересен контраст: в этой глуши, в 40 верстах от Мценска – вдруг герцог Ришелье!
<…> Наступала, осень, начиналась борзая охота. Первый выезд такой торжественный. Охотники-господа и охотники-псари – все как-то приподнято и взволнованно, приятно настроены. А прекрасные наши дамы тоже со сворами борзых в серых тонкого сукна поддевках, в серых барашковых папахах с голубым верхом крепко, ладно сидят в седлах и так изящны, что любо на них глядеть.
<…> С конца сентября начиналось «отъезжее поле». Собирались охотники – помещики с окрути, часто и издалека, все, конечно, друзья, жили, со своими собаками, псарями, лошадьми в усадьбе, брали зверя в округе, к ночи возвращались с охоты, веселый ужин, конечно, а затем игра в покер по крупной; ночи-то, ведь уже длинные стали и наиграться и выспаться успеешь. А утром опять в поле.
Во время покера приходил Сергей Прохорыч за инструкциями на завтра. Помню как-то он взошел, а молодой охотники титулованный спрашивает: «Что, Прохорыч, Злобный то издох?» «Извините, ваше сиятельство, – это, может быть, вы сдохнете, а Злобный угас». И граф не обиделся.
Брали охотники соседние поместья: Кочеты, Ржаву, Ломцы, Сетуху, Кирики, Алябьево, Перекатывалась охота из уезда в уезд и даже в другие губернии. Брали выводки волков, травили лисиц, в поездку за зайчишками-русаками скакали.
Затравив все, что удавалось в «отъезжем поле», возвращались с охоты ко дворам и остаток сезона по зайцам и лисичкам в своих палестинах охотились.
Как воодушевляла Головинка милая! Как хотел я передать в картинах ее поэзию, ее радостность. Работал я настойчиво с большим волнением. Написал много, много вещей там. <…> И как же не любить мне ее родную мою красавицу. И как не вспоминать с трепетом в сердце о былом счастье!
Виноградов С.А. Дворянские гнезда (Из недавнего прошлого) // Сегодня. 1936. 31 мая. № 150. С. 4.
Смотрите так же
Усадьба Мамонтовых - объект культурного наследия Орловской области, памятник архитектуры регионального значения.
Владелец: В.С. Мамонтов
